Братцы-вагончики и скорый поезд

Жил да был самый обыкновенный пригородный электропоезд. Но это только в железнодорожном расписании его называли так длинно и серьёзно. Мы обычно зовём его электричкой, а сам себя он называет ни так и ни этак. Потому что пригородный поезд — это братцы–вагончики. В этом поезде есть вагончики моторные, которые умеют разговаривать, и вагоны безмоторные, немые, которые только и могут, что постукивать на стыках рельсов. По утрам каждый моторный братец берёт за руки двух безмоторных (один толкает впереди, перед собой, другой тянет сзади), и они все вместе отправляются на работу. В первом и последнем вагонах есть кабинки для машинистов. Когда поезд доезжает до конечной станции, то он не разворачивается, как автобус или обыкновенная машина. Просто машинисты перебегают из первого вагона в последний и, когда электричка отправляется в обратный путь, первый вагон становится последним, а последний — первым, и никому не обидно.

Эта вот электричка ездила каждый день по одной и той же дороге — из нашего большого города в маленький и обратно — из маленького в большой. Отправлялась в путь она рано-рано утром, к обеду возвращалась в большой город, немного отдыхала — и снова в дорогу. Только глубокой ночью она могла немного поспать в депо.

Вагончики жили между собой очень дружно. Моторные братцы по команде машинистов все вместе включали свои моторы, вместе разгонялись и тормозили, а ещё толкали и тащили безмоторных братцев, следили за тем, чтобы они вовремя открывали и закрывали двери для пассажиров. Пассажирам безмоторные, тихие вагоны нравились больше. При этом вагончики без умолку болтали и между собой, и со своими друзьями. А друзей у них было множество: ведь они катались по этой дороге уже давно и хорошо знали всех придорожных обитателей.

Например, недалеко от платформы 31-й километр рос почти совершенно круглый калиновый куст. Весной он весь украшался зонтиками белых цветов.

— Посмотри, какие у меня цветочки, — застенчиво говорил кустик и протягивал веточки поближе к электричке.

И все моторные вагончики, друг за другом проносясь мимо, звонко кричали:

— Ух-ты! Ух-ты! Какие слав-ны-е!

И даже безмоторные согласно постукивали:

— Да-да! Да-да! Да-да!

А вот у старой берёзы на 47-м километре весной нельзя было шуметь. На этой берёзе было старинное воронье гнездо. Ещё и снег не успевал растаять, а вороны принимались его ремонтировать и подправлять, но оно оставалось похожим на груду веточек.

— Всё равно дырявое! — задорно кричали моторные вагончики, а безмоторные поддакивали: — Да-да! Да-да!

— Где? Где же дырявое? — удивлялись вороны, но электричка уже была далеко, а гнездо так и оставалось таким, каким было.

Но вскоре в нём появлялись пёстренькие яйца, и вороны садились их насиживать. И в дождь, и в холод они терпеливо сидели и согревали своих будущих птенцов, только нос и хвост торчали наружу. Вот тогда-то моторные вагончики ехали мимо тихо-тихо, почти на цыпочках, чтобы не мешать этому важному делу, и только бестолковые безмоторные вагончики продолжали постукивать: “Тук-тук! Тук-тук!” А потом вылуплялись птенцы. Они учились пищать и каркать, обрастали пухом и перьями. С любопытством высовывались они во все дыры своего обширного гнезда, и вагончики весело их поддразнивали:

— А ну-ка! — кричали они. — А ну-ка! Кто скажет “кар-р-р”?

И безмоторные тоже повторяли:

— Кто? Кто?

Птенцы махали культяпочками крыльев, широко разевали рты, но трудное слово “кар” у них долго не получалось. Вороны благосклонно смотрели на спешащих мимо “учителей”, потому что считали, что детям полезно знакомиться с техническим прогрессом. Когда же воронята подрастали, они учились летать, гоняясь за электричкой, и это было так весело!

А однажды вагончики даже спасли птенцов от ужасной опасности. Это случилось, когда воронята ещё не умели летать, а их родители куда-то отлучились. Подъезжая к старой берёзе, первый вагончик увидел, что огромный кот ловко карабкается к гнезду, цепляясь за толстую кору и балансируя ободранным хвостом. Глупые воронята с любопытством выглядывали из гнезда. Они ещё не знали, что на свете есть что-то, чего нужно бояться. Все вагончики содрогнулись от ужаса за этих голопузых малышей, которые только и умели, что разевать свои рты на всё новое и непонятное. Что же делать? Братцы-вагончики сразу догадались и ка-ак загудят изо всех сил! От неожиданности кот потерял равновесие и кувырком-кувырком, теряя клочья шерсти и обламывая ветки, скатился вниз и задал стрекача.

— Так-то вот! — удовлетворённо сказал последний вагончик, а безмоторные поддакнули: — Так-так! Так-так!

Электричке частенько случалось помочь своим придорожным друзьям: то подбросит до дома заблудившегося шмеля, то передаст весточку от лесного голубя-вяхиря его сизому городскому родственнику. Да мало ли какие дела могут повстречаться на такой длинной дороге! Любили вагончики мчаться быстро-быстро, так, чтобы ветер свистел и гудели провода, любили приветствовать друзей. Утром кричали они на бегу: “Доброе утро!”, а вечером: “Спокойной ночи!”, но иногда приходилось им и постоять. Это бывало, когда опаздывал поезд дальнего следования, и все электрички уступали ему дорогу. Его приходилось долго ждать, скучать и слушать, как стрекочут кузнечики в траве и ссорятся в кустах сороки. А потом скорый поезд внезапно налетал и проносился мимо, сверкая стёклами и начищенными ручками, он был очень синим, прекрасно-молчаливым и сосредоточенным. Никогда не улыбался он электричке, никогда не бросал “Привет!”, даже как будто не замечал ни одного вагончика, которые жались к обочине на запасном пути. “Наверное, — думали братцы, пропуская скорый поезд, — он вспоминает своих друзей из далёких стран. Как их должно быть много! Ведь у него такой долгий путь!” И вагончики, отправляясь дальше, пробовали представить себе, какие же они, эти далёкие друзья. Несколько раз, подъезжая к большому городу, электричка ехала рядом со скорым поездом. Там было несколько путей и не нужно было уступать дорогу. Но всё равно поезд как будто не замечал братцев-вагончиков, которые бежали совсем рядом с ним.

И вот однажды, когда они снова ехали на соседних путях, братцы решились обратиться к своему великолепному соседу:

— Какая прекрасная погода! Не правда ли?

Скорый поезд словно очнулся ото сна и переспросил:

— А? Что?

— Погода! Погода замечательная! — робко повторили братцы, и поезд оглянулся по сторонам. Было похоже, что он впервые смотрел не на дорогу перед собой, а вокруг. Он увидел зелёные лапы придорожных елей, ясное небо с маленькими аккуратными облаками и ласковое солнышко над головой. Погода и правда была отличная.

— Действительно, — проговорил поезд и с удивлением взглянул на вагончики, которые от волнения крепче обычного держались за руки. — Как же это я раньше не замечал!

Вот так ясным солнечным днём познакомились пригородная электричка и поезд дальнего следования. К изумлению братцев-вагончиков у скорого поезда совсем не было друзей. Весь свой долгий путь он проделывал скучно и молча, потому что всегда спешил и, несмотря на это, постоянно опаздывал. Из-за этой бесконечной спешки ему просто не приходило в голову с кем-либо познакомиться, а тем более — подружиться. От рассказов братцев-вагончиков о придорожных друзьях ему становилось и весело, и грустно.

— А мне, — говорил он, — даже и погудеть просто так, по-приятельски, некому...

И тогда братцы-вагончики пообещали рассказать ему про место на дороге, где обязательно нужно гудеть.

— Это такое особое место, — объясняли братцы.

А безмоторные вагончики поддакивали:

— Да-да, да-да!

— С одной стороны там Горка Любви, а с другой — Горка Разлуки!

— Горка Любви? — удивлялся скорый поезд. — Горка Разлуки?

— Да-да, да-да! — постукивали вагончики. — Нам про них рассказал старый-престарый паровоз из нашего депо. Там в войну провожали солдат на фронт. Прямо между этими горками стояли товарные вагоны и туда садились солдаты. А на горках стояли их друзья и родные: они провожали солдат. Они махали им платочками и шапочками.

— Хм, люди в товарные вагоны садились? — удивился скорый.

— Да-да, да-да! Ведь была война! — заторопились вагончики. — И почти никто — ни люди, ни вагоны — не вернулись назад. Они сгинули на той войне!

— Какая печальная история! — вздохнул скорый. Они немного проехали молча. Потом скорый поезд сказал задумчиво:

— Кажется, я догадался! Потому и называют эту горку Горкой Разлуки! А почему же другую зовут Горкой Любви?

— Как это — почему? — братцы-вагончики чуть было не затомозили. — Солдаты-то погибли, вагоны разбомбили, тех, кто провожали, и то не осталось, а любовь и память сохранились. Туда приходят люди и машут проходящим поездам, как тогда, давным-давно. Мы там всегда гудим.

— Да-да, да-да! — стучали безмоторные вагончики, а моторные продолжали:

— Потому что, хоть и Горка Разлуки, но рядом — Горка Любви!

Они опять помолчали, а потом скорый решительно сказал:

— Я тоже там буду гудеть. Один раз — Горке Разлуки и другой раз — Горке Любви!

— Да-да, да-да, пра-виль-но! — выстучали вагончики.

— А они точно будут там стоять и махать? — с беспокойством спросил скорый поезд.

— Кто?

— Ну, люди…

— Конечно! Ведь они никогда не забудут — и мы не забудем — тех, кто садился в вагоны, спускаясь с Горки Разлуки, и тех, кто провожал их, стоя на Горке Любви!

— Хм! Да ты поэт!

— Так говорит старый паровоз! — горячо откликнулись вагончики. — Он уже давно стоит в депо и никуда не ездит, но всё помнит. И потому я всегда там гудю… или гужу? — засомневались вагончики. — Ну, гудки даю! И за себя, и за него.

— А я узнаю это место?

— Конечно! Вот так будет — Горка Любви, а с другой стороны — Горка Разлуки, а детишки стоят и машут платочками и шапочками.

— Точно-точно! — простучали безмоторные вагончики по стыкам рельсов.

Показалась станция. Это была последняя остановка электрички перед большим городом. Тут не останавливались поезда дальнего следования: ведь это была всего-навсего небольшая платформа на берегу реки. К платформе спешили дачники с вёдрами ягод и огурцов. Братцы начали тормозить, а скорый помчался дальше, прогудев тихонько и низко: “Спасибо!” и “До свидания!”.

И мы тоже скажем ему: “До свидания!”. И будем смотреть, как садятся дачники в нашу электричку, как пристраивают вёдра и рюкзаки под лавочки. И послушаем, что же ещё расскажут нам дружные братцы-вагончики, а потом обязательно сходим с тобой на Горку Любви. И стоя там, напротив Горки Разлуки, помашем проходящим поездам. А они нам откликнутся, вот увидишь, потому что они всё помнят: и про войну, и про разлуку и, конечно же, про любовь, которая остаётся навсегда.